Майкл Тернер - Порнографическая поэма (The Pornographer`s Poem)
Пенни и Джон прилетели в Ванкувер в воскресенье, как раз перед Днем труда. Промыкавшись весь понедельник в поисках жилья, они решили временно остановиться в отеле «Сильвия», в западном районе Ванкувера. Во вторник Пенни позвонила в школьный совет поинтересоваться, получили ли они ее резюме. Они получили. И с трепетом жаждали ее увидеть. Как признался один из секретарей, это великая редкость, чтобы на место учителя претендовал человек с научной степенью, да еще и по педагогике, да еще и из Англии. Так что ею сразу заинтересовались, особенно учитывая вопиющую нехватку учителей. Они спросили, заинтересована ли Пенни в работе на полную ставку и возможно ли найти ее по телефону во время ленча на следующий же день. Она ответила, что можно, и только осведомилась, в какое время в Канаде ленч.
На следующий день, прямо перед ленчем, ей позвонил Стинсон. Он поведал, что ее резюме попало в нашу школу, где произвело неизгладимое впечатление. Через несколько лет Пенни рассказывала, что собеседование со Стинсоном куда больше напоминало монолог: двадцать минут вялой околесицы, прерываемой громкими выкриками о том, насколько важен седьмой класс — «ведь сами тела детей изменятся на ваших глазах», — либо о том, как он счастлив, что миссис — англичанка, в то время как Канада «задыхается от иммигрантов». Прежде чем Пенни удалось вставить хоть слово, он закончил свое выступление, сообщив, что рекомендовал нашему директору, мистеру Диксону, незамедлительно зачислить ее в штат. Затем он попрощался и тут же бухнул трубку. Спустя пять минут телефон позвонил снова. Опять Стинсон. На этот раз он уже поздравлял Пенни: ей предлагают место. Пенни дала согласие, хотя и сомневалась, что поступает правильно.
3.8
— Похоже, вам немало известно о мисс Синглтон.
— Точно.
3.9
Пенни предстояло начать работать немедленно после зачисления, то есть с середины второй недели. Когда она впервые прибыла в офис, мисс Мюррей сразу сказала ей, что никаких вакансий для технического персонала нет и не предвидится, и вообще по этим вопросам следует сначала обращаться в городской школьный совет. Пенни отвечала, что крайне рада слышать, что вакансий для технического персонала нет, иначе на что это было б похоже — учить детей все зиму в грязном и холодном помещении. Мисс Мюррей так и вылупилась на нее. Мисс Синглтон коротко представилась, а затем спросила мисс Мюррей, где находится ее почтовый ящик. Остолбеневшая мисс Мюррей безмолвно указала на большой стенд, рядом с которым красовалась дверь с надписью «Мистер Диксон. Директор». Пенни открыла ящик с надписью «мисс Синглтон» и извлекла из него три копии своего контракта. Пенни пробежала глазами экземпляр, лежащий сверху, и уже собралась было подписывать, когда дверь кабинета мистера Диксона открылась и она оказалась втиснутой в треугольник между стендом, дверью и стеной.
— Мисс Мюррей, — начал Диксон, нисколько не обращая внимания за попавшую в ловушку Пенни, — пожалуйста, позвоните в школьный совет и напомните им, что нам по-прежнему не хватает двух уборщиц. Мне бы хотелось, чтобы этот вопрос был решен как можно скорее.
Из-за полупрозрачной двери Пенни видела, что мисс Мюррей машет руками, пытаясь дать понять директору, что происходит у того за спиной. Правда, возникало скорее впечатление, что она от кого-то отмахивается, причем в истерическом состоянии. Пенни хихикнула. Мистер Диксон испуганно дернул на себя дверь. Она выбралась из заточения, достала две нижние копии контракта и протянула их мистеру Диксону.
— Я Пенни Синглтон, — произнесла она. — А вы, должно быть, мистер Диксон.
Диксон стоял пень-пнем, медленно складывая экземпляры контракта, которые держал в руках.
— Да. Да, конечно! Рад… э… рад видеть вас, мисс Пенни, — сказал он, глядя на мисс Мюррей.
3.10
— Откуда вам все это известно?
— Все говорили. Кое-что слышал и от самой Пенни.
— Можете ли вы провести грань между тем, что все говорили, и словами Пенни?
— Нет… уже нет.
3.11
Мисс Синглтон… Она была удивительна. Сейчас я думаю, что она была самым удивительным учителем, которого я когда-либо встречал. И столь же необычны были обстоятельства, при которых она стала нашей учительницей. Поражало, как она мирилась со всем дерьмом, получаемым от людей, которые, казалось бы, должны были помогать ей в работе. Разве заинтересовать учеников — не самое трудное в работе учителя? Полагаю, большинство преподавателей завидовали ей. В конце концов, эта умная молодая женщина, которой суждено было родиться с черным цветом кожи, появилась в школе, где большая часть преподавателей были белыми, к тому же в возрасте за пятьдесят, и полностью приручила свой класс. А ее британский акцент! Она была англичанкой больше, чем кто-либо из них мог мечтать. И все равно они смотрели на нее сверху вниз, как будто она мошенница. И нам тогда это не казалось чем-то особенным. Это не слишком отличалось от того, что мы видели по телевизору.
3.12
Однако вернусь к фильмам. Итак, мы снимали фильмы. Нашим заданием на остаток учебного года было снять две картины. Первую из них каждый из нас должен был сделать самостоятельно. Вторую — вместе со всем классом. Но речь шла не о любительских съемках, когда камера просто снимает происходящее перед ней, пока не кончится пленка. Все было гораздо сложнее и больше похоже на то, как снимают настоящие фильмы. Мисс Синглтон с самого начала подчеркнула, что для нас не менее важно узнать, как делаются фильмы, чем научиться снимать камерой. На следующий день после инцидента с «Броненосцем „Потемкиным“», в начале урока по литературе, она объявила, что отныне мы будем называть наш класс не литературным классом, а литературно-кинематографической группой. Все мы отныне именовались независимыми режиссерами, а мисс Синглтон отказывалась от должности преподавателя литературы ради более подходящей — исполнительного продюсера, сокращенно — ИП.
Первое, что мы должны были сделать, это написать на листе бумаги рассказ, или синопсис, как это здесь называлось. Когда работа была завершена, Пенни предложила нам написать наши имена на бумажках и бросить их в коробку. Когда вытягивалась бумажка с чьим-нибудь именем, его обладатель должен был перед группой «доложить» свой синопсис исполнительному продюсеру.
Это продолжалось пару недель. За это время произошло много интересного.
Джеффри Смит-Гарни написал фантастическую историю, в которой марсиане решали экологические проблемы на Земле. Кульминацией фильма должна была стать гигантская космическая битва, в которой половина Вселенной превращалась в пыль. Это был потрясающий рассказ на пяти страницах, написанный с живостью, которой никто не ожидал от робкого Смит-Гарни. Исполнительный продюсер сказала, что эту работу трудно назвать синопсисом, однако рекомендовала нам проголосовать за нее, поскольку в один прекрасный день в не столь отдаленном будущем все описанное Джеффри могло осуществиться. В то же время она посоветовала немного сократить текст: уничтожить только те части Вселенной, которые «упорно сопротивлялись решению проблемы загрязнения».
Всех озадачил синопсис Нетти Смарт, больше похожий на стихотворение, чем на рассказ.
— Работа Нетти, — сказала исполнительный продюсер, — представляется мне несколько более экспериментальной, несколько менее повествовательной, чем традиционные синопсисы.
Нетти призналась, что ее любимый фильм — «2001: Космическая Одиссея» и что она смотрела его трижды. Она сказала, что хотела бы снять в точности такой же фильм. Исполнительный продюсер согласилась, что «Космическая Одиссея» — превосходный фильм, но, пожалуй, слишком амбициозный для нас. Она сказала, что до «Космической Одиссеи» Стенли Кубрик снял полдюжины фильмов в более традиционной манере, проверяя свои режиссерские способности — так же, как Пикассо, долго писавший в реалистической манере, прежде чем стал абстракционистом. Однако Нетти, чувствуя, что вот-вот лишится поддержки исполнительного продюсера, обратилась непосредственно к группе. Ее синопсис прошел с небольшим перевесом голосов «за». Исполнительный продюсер, казалось, была довольна таким результатом.
— Посмотрите, что дает демократия, — произнесла она, прежде чем вытащить следующую записку.
Самый интригующий момент, однако, настал, когда очередь дошла до Алистера Ченя. После его презентации исполнительный продюсер сказала, что никогда в жизни не видела фильма про трудовой день в семейной бакалейной лавке. Алистер просиял. Он с гордостью поклонился мисс Синглтон.
— Более того, — продолжила исполнительный продюсер, поднявшись из-за стола, — я могу перечесть по пальцам случаи, когда видела китайцев в голливудском фильме.
Затем она спросила, очень осторожно, думает ли Алистер, что кто-нибудь захочет пойти на фильм о китайском бакалейном магазине. Алистер потупил взор и сказал, что он так не думает. Тогда почему, спросила мисс Синглтон, она должна принимать фильм, который никто не захочет смотреть и который в реальной жизни, несомненно, принесет одни убытки. Алистер продолжал смотреть на свои туфли. В комнате повисла гробовая тишина. Помню, как жужжали лампы дневного света на потолке. Прошло несколько секунд. Всем стало очень неловко.
